Демченко Олег
«… Это случилось 31 декабря 1994 года в Грозном. Попал под обстрел, получил ранение. Операцию мне сделали в Моздоке. Когда сообщили, что ампутировали ногу, было очень тяжело. Очень. С тех пор Новый год не люблю. Не праздник это для меня».
Без всякого лукавства, искренне Олег Демченко рассказывает свою историю. О том, как 19-летним, молодым и сильным, призвался в армию. Попал в первую чеченскую кампанию. Пять месяцев пролежал в госпиталях и вернулся — на костылях. Если честно, то «конечно, поначалу хотел залить всё водочкой. Вовремя одумался». А дальше — жизнь. Непростая. С ограничениями. Но наполненная смыслом и будущим.
— В армию призывались из Забайкалья?
— Я родом из Приаргунска. Когда учился в шестом классе, родители переехали в Ростовскую область, в город Новошахтинск. После 9 класса пошёл учиться в горное училище на шахтёра по специальности машинист подземного электровоза. В 1993 году был призван в армию, направили нас в город-герой Волгоград. Оттуда перекинули в Дагестан, затем в Чечню.
— Когда шли на призывной, предполагали, что можете в Чечню попасть?
— Не думал об этом. На призывном пункте встретил своего одноклассника, который попал на службу в погранвойска в Даурию, в Забайкалье. Он мне говорит: «Нам не хватает семь человек. Иди просись к нам». Я подошёл к подполковнику. Тот согласился. Направил меня в штаб сказать, что меня забирают. Я тогда в званиях сильно ещё не разбирался. Застеснялся и не пошёл. Упустил возможность попасть в погранвойска. Такая вот роковая стеснительность. Одноклассник, кстати, отслужил без проблем. Невредимым вернулся домой. А в Чечне у меня воевали ещё два брата двоюродных из Ростова. Но уже в 2000-х годах. Они, слава богу, без ранений, без увечий. Тётя очень переживала.
— Какие чувства были после операции?
— Молодой тогда был. Вообще не представлял, как дальше буду жить. Операцию сделали в Моздоке, затем привезли в Москву. Там ещё раз оперировали. Лежал до мая 1995 года в нескольких госпиталях. В Москве меня протезировали и отправили домой. Но в том протезе я ходить не смог. Приехал домой, он тут же сломался. Ходил на костылях. Сначала, да, было тяжело. Потом привык, адаптировался. Начал ездить по госпиталям, посмотрел на ребят. Многие без рук, без ног, но не потеряли себя. Не падают духом. Я тоже настроил себя. Понял, что можно жить. Перестал себя терзать вопросом — за что?
— Переформулировали его на «для чего?»
— Да. Жена часто говорит, что в жизни нам не даётся испытаний больше, чем мы готовы вынести. Полностью согласен. У меня в Чечне друга убило. Когда его хоронили, я лежал в госпитале. На похороны ходила моя мама. Рассказывает, как его родители ей сказали: «У тебя, Света, хоть живой. Пусть бы и наш без рук, без ног. Мы бы его на руках носили. Лишь бы живой».
— Почему вернулись в Забайкалье?
— Тянуло на родину. Отец тоже всё время говорил о Забайкалье. Хотел обратно приехать. Не успел. Папы уже нет. Я вернулся в Приаргунск, работал в сапожной мастерской. Затем таксовал. Но с протезами у меня не складывалось. Дальше дома я на них никак не мог передвигаться. Было больно. Часто падал. Ходил на костылях. В конце 2015 года жена позвонила в протезный центр, в Москву. Всучила мне трубку. Я рассказал о своей проблеме. Мне пообещали помочь. Перезвонили, сказали, что в Москву ехать необязательно. В Чите есть филиал — Забайкальский протезно-ортопедический центр, который готов меня принять и помочь. В июле мне сделали протез, и уже через три дня я на нём уехал домой. За 21 год впервые мне сделали удачный протез.
— А потом решили остаться в Чите?
— Да. Протез электронный. Если что-то надо отрегулировать, сразу иду напрямую к ребятам. Они подсказывают, где-то что-то починят. Протез современный, сложный. Надо, чтобы специалисты были на связи. За 700 километров не наездишься. Плюс
ещё я занялся любимым делом — спортом. Стреляю из лука. Пришёл к тренеру Ивану Базаровичу. Он меня посмотрел и сказал: «Ходи занимайся». Тренировки каждый день, от 2,5 до 3,5 часов. Тренируются, в основном, здоровые. На протезах нас двое. Каждый день узнаю что-то новое. Учусь. Увлекался этим видом спорта ещё до армии. После, конечно, уже никаким спортом серьёзно не занимался. Как только определился с тренировками, пришёл к Николаю Рудольфовичу Алабьеву — руководителю Забайкальского протезно-ортопедического центра, попросил, чтобы меня взяли на работу. Он меня взял на изготовление ортопедических стелек. У меня три месяца обучения. Пока ученик. Очень нравится работа. Коллектив отличный, профессиональный.
— Семья поддерживает?
— Конечно, жена мой главный мотиватор. Пока они в Приаргунске. Младшая дочь — первоклассница. Не хочется посреди года менять школу. Но, думаю, что уже скоро воссоединимся в Чите.
— Для вас этот год был щедрым на события?
— Очень знаменательный. В начале лета ездил на семинар по проблемам инвалидов. Оттуда меня отправили в Хакасию на робинзонаду. Это такая игра. Собирают инвалидов всех категорий, вывозят в тайгу за 300 километров от цивилизации. Выдают палатки, спальные мешки, сухие пайки. Я сначала приехал, думаю, куда попал. Через два дня влился в коллектив. Каждый день мероприятия, соревнования, состязания. Сплав был очень интересным по реке Она. Река горная — холодная, но чистейшая. Были там две недели. Уезжать никому не хотелось. Четыре команды, наша состояла из новичков, но это не помешало нам занять второе место. Никто не ожидал.
— Тяжело было физически?
— Нет. Для меня было непростой творческая составляющая. Там надо было к концертам готовить номера, сценки. А остальное — нарубить дров, разжечь костёр, выкопать яму, что-то построить — это в лёгкую.
— А сплав?
— Одно удовольствие. Его рассчитывали на целый день, а мы его за три часа прошли. На катамаранах. Наш катамаран прошёл дистанцию без всяких происшествий.
— Общаетесь с теми, с кем воевали в Грозном? Как у них складывается?
— По-разному. У моего товарища поначалу всё было непросто. Начал выпивать, семья разрушилась. Потом взялся за себя. Сейчас работает. Своя строительная компания. Несколько его бригад строили олимпийский Сочи. Сослуживцы остаются на всю жизнь. Но они далеко от меня. Я перебрался в Забайкалье, а они остались в центральной части России. Они собираются, встречаются, вспоминают. Им проще. Это важно общаться с теми, кто поймёт. Приехать бы, увидеться. Раньше были льготы — бесплатный проезд. Был шанс. Сейчас скопить не получается. Девчонки же. То колготки, то помада: маленькая ещё не красится, а скоро и она начнёт, тогда держись.
— Новый год не празднуете?
— Не люблю. Когда выпивал — Новый год вообще не встречал. Спать ложился. Уже 16 лет не выпиваю. С семьёй, конечно, сядем, встретим. Это для меня не праздник. Бывает, нахлынут воспоминания.
— Значит, ваша жизнь продолжается?
— Идёт полным ходом. Я этой зимой, как младенец. Встречаю её на ногах. Дочь звонит: «Папа, а ты уже без тросточки ходишь?» Я смеюсь, какие все быстрые. Спасибо, конечно, протезно-ортопедическому центру за то, что на ноги поставили, на работу взяли. На тренировки тоже с удовольствием хожу. Мир не без добрых людей.
Татьяна Пояркина
